Горизонт, я тебя вижу!

Превращение тезисов в текст с периодической самокорректурой.
Рисунки на полях уже и подписывать нельзя...
Спойлеры повсюду.

Так-так-так. Из финальных сцен еще сегодня утром мне оставались:
- Финальное сражение.
- Погоня с препятствиями за главным негодяем. 
- Эпилог.

Главный разговор эпилога я написал еще, кажется, в понедельник, еще один кусок - вообще недели три назад. Приступать к финальному сражению мне боязно, поэтому я хожу кругами и отрываю от него по тезису - все складываю в тетрадь. А вот погоню с препятствиями я написал, по-моему, вообще через месяц после начала работы над романом :). Правда, тогда в ней участвовали только Брокк и Карл, а вся сцена вообще планировалась как раз как финальный бой. Но потом я вдруг понял, что, во-первых, коротковато, а во-вторых - не отвечает идеям персонажей, и как завершающий штрих будет вызывать только недоумение. Сейчас, когда время пришло заняться этим моментом вплотную, нужно было непременно вписать туда Ларру - без нее погоня никак не возможна. Благодаря суровости орчанки, сделать это получилось всего за пару-тройку реплик и кратчайшую перебранку:

– Ларра! Стреляй! – я на мгновение потерял способность мыслить связно.

– Чем?! – орчанка яростно терла глаза кулаками, но это не помешало ей возмутиться, – не видишь, он – маг огня? Огонь огнем не тушат!

А вот привести текст в соответствие уже написанной тонне материала оказалось чуть сложнее. Я, вообще, потихоньку исправляю старый текст, стараюсь добавить ему изящества и легкий аромат романов Викторианской эпохи, так что пришлось крепко покорежить старый стиль. Честно говоря, удается не везде. Но буду стараться до последнего. В данном случае было ужасно сложно. Потому что сцена должна была быть крайне жуткой (проверено на Аленке) и стать полноценной иллюстрацией для Хаоса из вселенной Архипелага. Думаю, получилось. Интересно, был бы мной доволен Лавкрафт? :)

Хочу обратить внимание тех, кто захочет прочитать следующий отрывок - это довольно крупный спойлер. Хотя я исключил оттуда имя персонажа, все равно момент весьма эмоциональный, и потом, при чтении романа целиком, восполнить отсутствие этих эмоций может уже не получиться ;)





– Погубите! Хаос! Властелин! Зачем?! Убийцы! Еретики! – речь потеряла смысл и превратилась в вой, который сдавил голову в мощном зажиме, размножился треклятым эхом и ввинтился прямо в мозг. Казалось, он звучал бесконечно, в то время как сам <Не скажу, кто> замер, воздев руки куполу церкви. Желудок сжался, подпрыгнул и едва не изверг содержимое, но блевать было нечем. Сквозь боль в голове и стекавший в глаза едкий пот, стряхнуть который не было сил, я словно в тумане видел, как нечто неосязаемое, легче, чем сам воздух, прогибается и одновременно вспучивается, разрываясь и дробясь на сотни осколков. Будто ткань трещала и ползла по швам, а в дыры глядело то, чему само безумие было лишь одной из миллиардов граней, и не было имени способного впитать суть рвавшегося к нам ужаса и не рассыпаться мертвой, никчемной пылью. Душу наполнили твердые звуки – при желании их можно было даже потрогать, вот только желания куда-то ушли, а звуки остались. Тут были крики животных, плач младенцев, стоны любящих и умирающих, вопли терзаемых… казалось, будто звучало все, что могло звучать. Образы текли сквозь решето реальности – а я уже не сомневался, что трескалась именно наша реальность, здесь, где некогда – теперь я это знал, как знал многое другое, – стоял храм Хаоса, а ныне церковь Порядка. Видения обретали плоть и сливались в формы, стекали на тело того, кто недавно был  <Не скажу, кем> , входили в него и становились им, и это существо, гигантский бесформенный ужас, раскинувший свою плоть во все стороны, тянул к нам свои черные щупальца. Глаза чудовища пылали самым ярким и чистым пламенем, оно же рвалось из глубокой уродливой пасти, которая стремительно приближалась ко мне. Нет, внезапно дошло до меня, это я сам приближаюсь к поросшему шипами провалу. И сейчас – мысль меня совершенно не тронула, – я погружусь туда, в огненную бездну, и не останется даже следа. Кто я? Воспоминания сгорали, подобно тонкой бумаге, душа начинала корчиться. Бугристая, покрытая пятнами ожогов морда приблизилась вплотную, и между пламенных глаз я вдруг увидел вросшее в гору плоти, словно нелепый пятачок, растянутое лицо  <Не скажу, кого> . Оно корчилось и истерично вопило.