Пельмени для Рождественского поста

Ну, раз уж рыбу в этот пост можно, нужно было попробовать сыграть по-крупному. И я решил ни много, ни мало, а наделать домашних пельменей. Для изнеженного и вечно спешащего городского жителя лепка этих маленьких конвертиков теста -- подвиг немалый. Но в морозилке лежал кусок красной рыбы, а на стол совершенно точно требовалось какое-нибудь второе блюдо. Питаться одним супом вкусно, но как-то неполноценно. И вот я раскопал простейший рецепт постного теста для вареников и пельменей -- он оказался настолько прекрасен, что когда удивление затопило меня с головой, тесто уже было готово и завернуто в пленку.

Для теста требуется (уточняю компоненты, в оригинале не очень уверенно):
- 500 г муки 
- 1 стакан воды 
- полчайной ложки соли  (да, и здесь)
- 3 столовые ложки растительного масла 

Все это необходимо замешивать, пока не перестанет прилипать к рукам, затем завернуть тесто в пищевую пленку и оставить минут на сорок (как раз хватило времени, чтобы перемыть скопившуюся за рабочую неделю посуду в раковине и посмотреть очередную серию "Лоста").

Для начинки я взял тот самый кусок рыбы. Пару раз в детстве я пробовал рыбные пельмени, и вкус этот преследовал меня в кошмарах долгими ночами. Но надежда была на то, что рыба -- красная, а готовлю я по основным принципам создания хорошего фарша -- то есть, непременно с луком, чесноком, перцем и, конечно, кусочками черного хлеба, размоченного, правда, не в молоке, а в воде.

Всего на фарш ушло:
- 400 грамм мороженого филе горбуши (предварительно размороженного, очищенного от шкуры и редких косточек)
- одна средняя луковица
- пара крупных долек чеснока
- полчайной ложки мелкой соленой соли (оговорка намеренная, бывает соль крупная и несоленая, такой - целую чайную ложку)
- одна долька обычного "Дарницкого", как следует размоченная в воде и покрошенная в фарш
- чайная ложка отрубей (необязательно, просто я люблю их добавлять во многие блюда)

Блендер превратил все вышеперечисленное в хороший кашеобразный фарш, и я, раскатав тесто, принялся за дело. Стакан оказался слишком широким, пришлось взять небольшую баночку от детского питания. Потом с работы вернулась Аленка, и в четыре руки мы добили весь фарш - половина теста осталась, так что имейте в виду, если готовить тесто в пропорциях рецпта -- начинки должно быть вдвое больше. Но вообще я тут набрал у тещи мороженной вишни, сделаю на выходных вареники.
Пельмени, несмотря на рыбный вкус, получились вполне достойные. Достаточно сытные и вкусные. А Аленка вообще подтвердила, что стала бы есть такие и вне поста, и это весьма и весьма приятно. Но все же после седьмого января я, пожалуй, накручу фарша мясного...

Мозговой штурм

Ну вот, все герои собрались вместе. Будь я безумным ученым, сказал бы, что проект переходит в финальную стадию, но, к сожалению, безумный ученый уже есть, он в романе и был главу назад. Во избежание спойлеров, конечно же, часть глав не привожу. Пусть этот блог и читает мало народу, портить интригу даже одному из них мне не хочется :D
Ах, да. В этой главе всех -- в том числе и героев -- ждет небольшой сюрприз. Ну правда, совсем небольшой.

ГЛАВА 39,

в которой собирается изрядная толпа народу,
но решение принимается единогласно

– Что у вас тут происходит?!

Я будто вновь погрузился в обугленную утробу посольства. Куда ни глянь, повсюду виднелись пятна копоти – на беспорядочно надорванных обоях, потолке, грубой мебели... да что там говорить, черные разводы украшали даже каждую стекляшку в груде алхимической посуды, что нелепой пирамидой громоздилась на низком столике. Колбочки, трубочки, огоньки спиртовок заполняли промежутки между выпуклыми боками огромных прозрачных штуковин, названия которым я не просто не знал, но не мог и придумать. На полу виднелось несколько пятен, которые совершенно точно были следами от взрывов.

– У нас тут, – незнакомая орчанка сурово отразила тусклую лампочку стеклами огромных очков, – эксперимент. А вам какое дело, и кто вы такие?

– А! Детектив! – цвергольд вынырнул из плотного дымного облака, и кусок его лица, свободный от еще больших очкоы, располовинила широченная улыбка. – Мы тут все поняли и кое-что тебе нарыли. А кто это с тобой?

– Мой наниматель, господин Хидейк, – представить молчаливого телохранителя мне и в голову не пришло, – а где Лемора? И кто, простите, вы?

– Я – Ларра, – орчанка строго, как-то не по-женски кивнула, легким подрагиванием колен намекнув на книксен, и отвернулась.

– Ларра, детектив, – тот самый ум, которого два – лучше, – лихо завернул Карл, – она из Союза и любезно согласилась нам помочь.

Я беспомощно оглянулся. Хидейк, похоже, был совершенно счастлив. Но хотя глаза его порывались округлиться от восхищения, альв изо всех сил удерживал на губах улыбку, а на лице – галантную доброжелательность. Зрелище было презабавное, но борьба длилась недолго – истинные чувства взяли верх.

– Позвольте, – воскликнул он, – из того самого Союза? Для меня огромная честь...

– На этом и остановимся, господин, – Ларра одними губами изобразила сухую улыбку, – Союз никого волновать не должен. Я помогу вам вернуть принца, а вы мне – поймать вора. Потом наши дороги разойдутся.

Затемненные стекла очков скрывали глаза орчанки. Мое воображение рисовало их холодными и отрешенными.

– Дядька Карл, я принесла... ой!

Можно было не оборачиваться.

– Привет, Лемора. Познакомься с господином Хидейком...

– Всецело рад встрече, мистрисса... Что с вами?

Я покосился в их сторону. Альвини, одетая, как и в прошлую нашу встречу, лишь в черное обтягивающее трико, застыла перед моим клиентом, как вкопанная. Ее щеки стремительно бурели.

– Я... простите! – пискнула девчонка и молнией унеслась в соседнюю комнату.

Ларра хмыкнула и, сдвинув очки на лоб, отправилась за ней.

– Эй, погоди. Сейчас подберем тебе что-нибудь... женское. Ох уж эти благородные...

– О! – Благородного Хидейка, похоже, вид девушки в штанах не удивил, но заметно покоробил. Но тень гримасы отвращения на его губах испарилась, не успев проявиться. Вежливо игнорируя жаркий леморин шепот, бормотание орчанки и пощелкивание сумочных замков из-за двери, альв обратил все внимание на Карла.

– Очень рад знакомству с выдающимся алхимиком, мастер...

– Райнхольм. Но вы уж зовите меня Карлом, господин Хидейк, так оно быстрее будет. Раз уж вы, извиняюсь за прямоту, решили сунуть нос в сам процесс, то, я так понимаю, пробудете с нами долее пары оборотов?

– Нет-нет-нет, – немало удивил нас обоих альв, – честно говоря, я никак не ожидал застать здесь столь оживленное действо, так что, как полный профан в алхимии, пожалуй, откланяюсь.

– Хм! Ну, с алхимией, как раз, все, – мясистая пятерня цвергольда крабом пробежала по его затылку, – мы выяснили все, что хотели и могли. Так что, как ни крути, а лишние головы как раз лишними не будут, звиняйте за каламбур. Тем более, что вы, как я понял, командуете всем этим парадом, – он указал в мою сторону подбородком.

– Это существенно меняет дело, – с неподдельным облегчением вздохнул Хидейк, – если никакой алхимии не будет, я с удовольствием поучаствую в гонке идей. И позвольте поблагодарить вас за разрешение...

– Ай, оставьте, – недовольно сморщился Карл, – я же сказал, что лишняя голова всегда пригодится. И давайте без этих ваших этикетов...

Он оборвался на полуслове, когда из соседней комнаты, все еще бурая, как спелый каштан, вышла Лемора. Рабочий костюм воровки то ли сменила, то ли прикрыла длинная юбка удивительно невыразительного сизого цвета, подол которой тихонько заметал следы девчонки на грязном полу. Сверху юбку дополняли не более яркая блуза и скромный поясок. Непослушные волосы альвини были коротковаты для полноценного пучка, но чья-то решительная рука умудрилась стянуть дерзкие космы в некое его подобие. Две рыжие пряди, не выдержав издевательств, выпали наружу и теперь пугливо льнули к скулам.

– Лемора, к вашим услугам! – срываясь на шепот, пробормотала она, неумело приседая в стремительном книксене.

– Рад знакомству, мистрисса Лемора, – вежливо улыбнулся альв, – и, право слово, я тронут таким уважением к этикету.

Пока полукровка решала, провалиться ли ей сквозь землю или просто упасть в обморок, он отвернулся, кашлянул и вернулся к разговору:

– Думаю, Карл, я с превеликим удовольствием устрою с вами гонку идей. Нам с мастером Брокком тоже удалось кое-что узнать, так что, думаю, давайте-ка для начала поведаем друг другу о минувшем дне.

Времени на рассказы ушло немного – все говорили быстро и по-существу. Карл, с несвойственной ему сдержанностью, коротко сообщил, что некий альв-альбинос покупал у Союза взрывчатку, да всех обманул. Ларра не преминула заверить, что если мы поможем найти негодяя, то взамен можем рассчитывать на ее всесторонню помощь в деле и благодарность Союза...

– Позвольте, – оживился Хидейк, – я всецело признателен Союзу за неоценимую помощь в виде вас, но нельзя ли пояснить, что понимается под его благодарностью?

– Я скажу вам «спасибо» от лица всех Вольных алхимиков, – строго и немного удивленно посмотрела на него орчанка.

...пусть и не подкрепленную материально.

– Так, Карл, а что ты говорил про телохранителя? – я силой увел собеседников с меркантильной дорожки.

– Это не я, это Ларра. То есть, говорил я, но видела она. И, кстати, это ящер, так что у нас проблемы.

– Так точно, – кивнула орчанка, – в ту ночь, когда пропал порох, я возвращалась на корабль и видела его карету. Возница был в плаще, но капюшон раздуло ветром, так что я видела лицо. Это совершенно точно был ящер.

– Это не телохранитель.

Тихий шепот, прошелестевший по комнате, был подобен прикосновению ветра к палой осенней листве.

– Что? – сбился с толку я, – кто это сказал?

– Это с-сказал я, – также негромко прошипел... Шаас! Ящер, которого я доселе воспринимал немногим важнее, чем письменный стол Хидейка, внезапно оказался говорящим. Хотя что значит «оказался»... Конечно, ящеры умеют говорить, просто... я никогда не думал...

– Телохранитель не сядет на козлы. В карете он всегда рядом с хозяином. Ты видела дехс-са.

– Дех-кого? – изумилась Ларра.

Тонкий гибкий язык стремительно пробежался по выпуклым глазам рептилии. Жесткая кожа на челюсти задергалась, обнажая острые зубы, собралась тугим узлом меж прорезей ноздрей, и ящер с натугой вытолкнул непривычное слово.

– Вы-род-ка. Они уходят и не возвращаются.

– То есть, он Тронутый?! – у Хидейка тоже округлились глаза, – такое бывает?

– Да. – Коротко ответил ящер.

– И вы тоже высылаете их сюда, в Вимсберг? – голос Карла был спокоен, но кулаки сжались так, что побелели костяшки, – если кто-то из ваших меняется, вы его прогоняете?

– Они уходят, – повторил Шаас и отвернулся. Цвергольд скрипнул зубами.

– То есть, – Хидейк был само внимание, – этот, прошу прощения, выродок – не боец? Мы можем надеяться на победу?

– Сколько он учился, пока не потерял себя? – ящер пожал плечами.

– Вот значит, как вы это... – заорал было Карл, но Ларра цыкнула, и разозленный Тронутый умолк.

– Я понял, – улыбнулся альв, словно ничего не произошло, – в таком случае мне совершенно точно придется отправиться с вами.

Если нужно узнать, что чувствует рептилия, то ее морда вам не поможет. Так что выражение крайней досады, гаснущей искоркой утонувшее в глазах Шааса, мне наверняка просто привиделось.

Воцарилось неловкое молчание, и им немедленно воспользовалась Лемора, которая, краснея и упорно глядя в пол, подтвердила, что Астан и его приближенные до сих пор не вернулись. Никто из ее компаньонов ничего о них не слышал.

– Волнуются наши. Если дальше так пойдет, как бы кто глупостей не натворил. Хорошо еще большие не узнают, что б тут началось...

Воровка поежилась. Наверное, представила, что будет, если взрослые, матерые бандиты прознают о проблемах малолеток. Я был уверен, что молодняк просто заберут под крыло, да прижмут к ногтю, так что ничего страшного не случится. Но девочку-подростка, которая видела в сверстниках семью, а во взрослых – источник бед и заработка, подобный исход и впрямь не мог обрадовать.

Завершил разговор наш с Хидейком краткий пересказ загадочной истории пропавшего мастера Гаэля.

– ...Таким образом, – поерзал на шатком стуле я, – единственный одушевленный, который мог бы что-то знать, без вести пропал.

– Еще он мог бы что-то взорвать, – задумчиво ввернул Карл. – Как выглядел этот расторопный юноша? Уж не альбинос ли он? Или, – он с легкой ехидцей зыркнул на орчанку, – хотя бы блондин?

– Альбинос – старик, – возразила Ларра, – к тому же, он совершенно точно альв.

– Но мальчишка мог на него работать, – пробормотал Хидейк.

– А как быть с уверенностью мастера Зура? – покосился на него я.

– Мастер Зур – добрейшая душа, он склонен видеть в окружающих только хорошее. Конечно, провести его весьма затруднительно, как и любого опытного торгаша, но тот, кто спланировал нечто подобное, должен был очень серьезно подготовиться.

– То есть?

– То есть мальчонка, если он был исполнителем, и должен был вызывать подобные чувства у Листага, Артамаля и всех, кто мог его в чем-то заподозрить. Удобнее всего спрятать змею под самым носом жертвы.

Мы замолчали. Лишь изредка тишину надламывало тихое кряхтение Карла, чей мощный разум, подобно могучей машине, не мог работать бесшумно. Лемора сидела тише мыши, бросая на нас взгляды равно робкие и скучающие.

Пару сегментов спустя, покашляв для пущей значимости, цвергольд вышел на середину комнаты и, стряхнув рукава с запястий движением опытного дирижера, заявил:

– Ну что ж, а теперь начнем гонку идей. Пойдем, так сказать, сверху вниз. Господин Хидейк?

– Мое предложение, – энергично подхватил альв, – наведаться к мастеру Гаэлю и поговорить с его супругой. Думаю, у меня получится, не бередя раны бедной женщины, узнать о судьбе пропавшего.

Карл скривил губы в непонятной гримасе, подержал их в таком виде пару мгновений и расплел.

– Детектив?

– Хм... – я был немного обескуражен, ибо собирался предложить то же самое, – в конце концов...

– И я, – перебила Ларра, – думала о том же. Да бросьте вы, давайте начистоту – выбор у нас невелик. Кроме этого беглеца нет ни единой зацепки.

Я вспомнил о спившемся профессоре Университета, но промолчал. У бедняги сейчас были собеседники, куда более искушенные в мастерстве допроса.

– Хаосом его... Я ведь и сам о том же думал, – растерянно буркнул цвергольд, – поразительное единодушие. Ну тогда не вижу причин нам и дальше тут торчать. Двинули!

Лемора, спросить которую, похоже, забыли, облегченно выдохнула.

– Ах, да! – Карл резко остановился и сунул руку за пазуху, – детектив! Я тут поколдовал малец... – он извлек из-под рубахи и сунул мне сверток коричневой оберточной бумаги.

– Это... – я немедленно зашуршал ей, пробираясь к содержимому, – это же!..

Кинжал выглядел, как новенький. Клинок крепко держался в рукояти, а кнопка упруго торчала из гарды.

– Будет работать лучше прежнего, – алхимик отобрал у меня оружие, – смотри, кнопку нажимаешь – лезвие полетит. Потом вот это колесико до щелчка крутанешь – назад вернется. Понял?

– Да. Не очень понял, как...

– Да неважно, – отмахнулся цвергольд, – некогда трындеть, детектив, давай-ка в темпе.

Он и орчанка быстро собрали громоздкий ларрин ранец.

Лемора, пылая лицом и шеей, что-то прошептала союзнице на ухо и, получив утвердительный кивок, метнулась в дальнюю комнату. Мгновение спустя она выскочила обратно и не менее стремительно пихнула в ранец ком черного тряпья.

Я покачал головой и постарался ничего не заметить.

– Поторопимся, друзья, – Хидейк уже стоял у выхода, – нам еще предстоит найти извозчика.

Мизантропия Брокка

Что ж, помнится, я как-то давно, еще на стадии ручного написания выкладывал отрывок, где Брокк вспоминает о своем знакомстве с любовными романами. Сегодня у меня дело дошло до соответствующей главы, я переписал из тетрадки события. последовавшие за этими воспоминаниями и вдруг понял -- у детектива, все-таки, весьма сложные отношения с окружающими :). Даже в мыслях. 

– Брокк? – выудил меня из омута воспоминаний голос Хидейка, – да слушаете ли вы?

– Виноват, задумался, – слегка сконфузился я. – Нервы, понимаете ли, душа не на месте.

– Заметно, – осклабился альв, – вы очень убедительно кивнули на вопрос о наших дальнейших планах. Кому-то этот ответ показался бы исчерпывающим, но у меня слишком пытливая натура. Поэтому рискну переспросить: так каковы наши дальнейшие планы?

Я скорбно поджал губы – печаль из прошлого, эхом отозвавшаяся на жуткую историю Зура, никак не хотела уходить, и сарказм альва показался ужасно обидным. Но в то же время он отрезвил и растолкал слегка затуманенные мысли – действительно, самое время было решить, что делать дальше. Я попытался сосредоточиться, но внезапно все разрешилось само собой.

– Ага! – воскликнул я и ткнул пальцем в табличку на ближайшем доме, – это же Десять фонарей! Отсюда рукой подать до Актерского переулка!

– И что с того?.. – поднял бровь Хидейк.

– Я, пожалуй, навещу своего... напарника, – слово никак не хотело прилепляться к Карлу, но другого почему-то не нашлось.

– О, вы работаете с помощником, – поразился Хидейк, – никогда бы не подумал.

На всякий случай я смерил нанимателя подозрительным взглядом, но не уловил и намека на иронию.

– Использую все доступные средства, – ответ вышел достойным, но вымученным.

– Я пойду с вами, – заявил Хидейк, почти не задумываясь.

– То есть как это – со мной?

– Вот так. Послушайте, – быстро заговорил альв, напористо глядя мне в глаза, – время для нас нынче опаснее даже похитителей принца. Давайте не будем с ним спорить и задействуем, как вы изволили выразиться, все доступные средства! Я могу быть полезен вам, мастер Брокк, не меньше, чем вы полезны мне, а так как вы работаете на меня, от сотрудничества выиграем мы оба.

– Но вы... ваше здоровье! – захватал я ртом воздух, но Хидейк лишь отмахнулся.

– Поверьте, друг мой, я и без магии кое на что гожусь, а уж с Шаасом за спиной становлюсь просто незаменимым членом экипажа.

– Хидейк, поймите меня правильно...

– ...Прошу прощения, что перебиваю, но, как я уже говорил, время нам далеко не друг. Да, я вас понимаю, и подозреваю, что правильно. Обещаю, что всецело положусь на ваш опыт, и последнее слово всегда будет за вами. Что скажете?

– Но с чего вдруг вы решили...

– Мне ужасно скучно, – в обезоруживающей откровенностью улыбнулся альв, –  Я три дня провалялся прикованным к постели, и мне очень, очень не хватает сильных чувств.

– Попробуйте любовные романы, – вырвалось у меня, но он лишь ухмыльнулся, оценив шутку недостаточно высоко. И это, в сущности, было справедливо.

Ловить экипаж мы не стали, – так далеко от центра в столь поздний час поиски могли затянуться до утра, – и отправились в Актерский пешком. Альв, истощившись в споре, сохранял задумчивое молчание, а о присутствии ящера я то и дело забывал, – телохранитель прекрасно умел растворяться в вечернем сумраке. Тишина пришлась весьма кстати – до встречи с карликом и его подружкой оставалось совсем немного, и нужно было решить, как представить им Хидейка.

Может, отбросить ненужные витийства? «Позвольте представить вам Хидейка, нашего нанимателя...» Момент, а с какого перепугу он стал нашим? Альв нанимал только меня. «Это – Хидейк, мой клиент, прошу любить и жаловать». Глупости – мы с Карлом и Леморой совсем не друзья, такая просьба будет выглядеть нагло или нелепо. Ну что ж, пусть будет «Карл, Лемора, это Хидейк, мой наниматель. Хидейк, это Карл и Лемора, мои...» Мысль снова споткнулась. Записать в напарники еще и нахальную взрывоопасную Тронутую, ради которой, к тому же, мне пришлось пойти на преступление, было выше моих моих сил. «Помощники», вспомнил я меткое словечко Хидейка. Пусть будут помощниками. Я вынырнул из раздумий и немедленно уткнулся взглядом в резную вывеску с изображением рваного полукруга. Ничего более похожего на выеденное яйцо окрест не наблюдалось, и я, пожав плечами, взялся за ручку двери.

Вопросы музыкальные

Люба демонстрирует
вокальный и поэтический таланты

Сегодня Колян привел-таки девушку, о которой столько говорил -- клавишница, вокалистка и автор текстов Люба. Персонаж оказался крайне противоречивый -- хороший сильный вокал, адекватное отношение к музыке, явная целеустремленность и пробивной характер -- с такой вокалисткой можно было бы горы свернуть, не будь некоторых "но", которые заставили о многом задуматься. Ну, кроме того, что девушка любит русский рок (не стану разводить вкусовщину, главное, чтобы это пагубное пристрастие не влияло на творчество), она также обладает несколько отличным от нашего коллективного видением основных песен "Рукавов" (числом всего четыре). Своеобразные приемы пения, которые сами по себе оригинальны и даже хороши, на наш общий взгляд для того же "Времени" оказались совершенно чужды, а в "Русалке" вызвали спор -- мне понравилось, Колян возмутился. В общем, противоречий масса, но для первого прослушивания, на мой взгляд, получилось весьма неплохо. Я высказал мысль, что такой сильный голос на бэк-вокал ставить никак нельзя. В общем, решили попробовать еще раз на следующей репетиции, озадачили Любу разучиванием и собственной аранжировкой наших текстов и музыки. Посмотрим, что будет.
А Женька не пришла. Несмотря на то, что получила нагоняй и наказ непременно за эту неделю подумать над текстом "Бабушки". Ах, да, о "Бабушке" -- нам тут добрая Халет текст подарила, потому что когда я его прочитал, то немедленно впал в восторг и выпросил для песни. Колян мои чувства разделил. А Сереге (новый басист) тексты вообще пофиг :). Так что у нас он так или иначе будет:

Бабушка, у меня всё хорошо.
Новое платье и башмачки из шёлка.
Мёд - поищи - старый жёлтый горшок,
хлеб с молоком - под окошком в кошелке.

Бабушка, милая, завтра я задержусь.
Ты не скучай, к полднику точно поспею.
У тётки Марии щиплется спятивший гусь,
я обойду краем болота, где змеи.

Краем болота - там, где сквозь тину тропа,
там, где рогоз по утрам мелодично и глупо,
там, где теряются в буром другие цвета,
там, где Яга по ночам вылазит из ступы.

Что ты сказала? Бойся обманных огней?
Беглых огней с факелов полуночной охоты?
Бабушка, что ты. Только полчища змей
глупо шипят, не покидая болота.

© Анна Гаврилова

Труды и хлопоты

Что-то творческий день прошёл как-то организаторски. На репетиции, вроде бы, придумали несколько фишек - то ли джазовых, то ли фанковых, но главным событием, конечно, стал разговор с Женькой о том, что она совсем разленилась. Я ведь человек мягкий, и выдача порицаний беременной женщине вгоняет меня в стресс. Но справился, вроде бы был корректен, но непреклонен. Женька, естественно, не обрадовалась, но и не обиделась, так что эта часть, считаю, прошла как надо.
Раз уж заговорил о "Рукавах", должен упомянуть, что новый басист очень хорош и продуктивен, я не нарадуюсь. Мы с ним сыгрались довольно быстро, и даже успели уже дать друг другу несколько советов, серьёзно улучшивших звучание нескольких песен.
Потенциальная клавишница так и не пришла :(

Писательская часть меня тоже занялась оргвопросами - пришлось вооружиться ножницами, клеем и закладками и перекроить тетради в хронологическом порядке повествования. А то там такое было... Весёлый я тип, ничего не скажешь. Вроде как заключительная фраза ВСЕГО романа находилась в середине предпоследней тетради. Во что превратились тетради (особенно та самая, предпоследняя) - нужно было, конечно видеть. Франкенштейн тихо завидует в сторонке :).

Тетрадь закончилась - да здравствует тетрадь!

 Ну что ж, первая из четырех тетрадей закончилась, растянувшись всего на три, хотя и довольно крупных, главы. Вторая, к некоторому моему ужасу, оказалась не сильно лучше. Не то чтобы в ней было столько же тезисно записанных фрагментов, но здесь полностью нарушен ход событий! Вторую тетрадь я начинал, кажется, в каком-то довольно сумбурном настроении, поэтому она изобилует врезками, предназначенными для текстов в конце третьей - начале четвертой тетрадей, которых на момент написания этих отрывков не существовало даже в проекте. Пора заводить пробковую доску. А пока что беглый осмотр остальных тетрадей показал, что часть этих идей была впоследствии применена, часть ждет своего часа... И во избежание накладок я все-таки решил повырезать часть "запасов на будущее" и разложить по оставшимся тетрадям в хронологическом порядке.

Но, как бы то ни было, чуть позже, чем тетрадь, закончилась и очередная глава. Выкладываю целиком, но сразу после написания, то есть, даже без предварительных правок. Так что да простит мне читатель некоторые неровности повествования, в финальной версии их не бу... будет меньше :). Фишка этой главы в том, что она практически неинформативна, в ней не открывается никаких тайн и Хидейк, в общем-то, не получает сведений, за которыми пришел (о чем он расскажет Брокку на следующий день). Но здесь мне хотелось показать эдакий типичный дружеский разговор двух молодых аристократов, которых типичными никак не назовешь.Как всегда, ради атмосферы пришлось как следует ознакомиться с несколькими справочными материалами, и в конце концов кое-какие детали антуража и этикета я позаимствовал у английских джентльменов викторианской (естественно) эпохи. Кажется, все получилось.

ГЛАВА 35,

в которой читатель присутствует при разговоре,

случившемся накануне

Путь был недолог, но Хидейк, решимость которого была куда сильнее изможденного тела, успел насчитать лишь десяток мерных покачиваний кареты, прежде чем сон исподтишка обволок его и утащил на окраины мира грез. Там, в слепяще-едких клубах серого дыма, альв брел по бесконечной дороге среди невидимых деревьев, а где-то в ветвях змеился кошмар с лицом недавнего убийцы. Из пустых глаза мертвеца сочился мутный туман, а ввалившийся рот раздирали беззвучные проклятия. Больше всего на свете Хидейку хотелось опустить голову, но он понимал, как понимают лишь спящие, что шея не послушается. Ничто не ждало впереди, и ничто не могло его спасти.

Купец и джентльмен

Довольно проходной персонаж, придуманный чисто для создания картины аристократического общества на Архипелаге, вдруг обрел некоторый объем :). Пока переписывал очередную главу из тетрадки, вдруг непроизвольно его представил и вывел пару штрихов, которые изменили мое собственное к нему отношение. До сих пор это был элемент антуража, теперь -- вполне живой персонаж, которому даже захотелось дать еще пару появлений в сюжете (хотя вряд ли я это сделаю).

Смех и улыбки Хамеда ал-Сиэля, вечно сдержанного и подтянутого, несмотря на молодость, альва, затрагивали только его губы. Это здорово смущало незнакомых с ним одушевленных. Не решаясь говорить в открытую, за спиной они нередко обвиняли владельца крупнейших вимсбергских виноградников в отсутствии чувств и даже неискренности. Что было, как однажды узнал Хидейк, полнейшим вздором: строгий взгляд Хамеда происходил от перенесенной в раннем детстве болезни, намертво сковавшей мышцы верхней половины его лица. Впрочем, винодел не только не унывал, но и успешно пользовался своим недостатком – вечная серьезность сразу вызывала определенное уважение у деловых персон, и они, забыв о молодости собеседника, воспринимали его со всей серьезностью.

Пар и нуар

Вот верите, нет... А с тех пор как я начал писать роман, Брокк представлялся мне похожим на Коляна. Нет, не сразу. Чуть позже. Но глаза, выражение лица - все было настолько похоже, что постепенно... нет, конечно, герой не списан с нашего гениального гитариста, ни в коем случае - во-первых, я зарекся писать с реальных людей (Хидейк и Карл не в счет, там созданные для игры образы), во-вторых - они все равно слишком разные по характеру. Но вот мимика, движения и взгляд - слишком похожи.
Мысль о фотосессии на территории больницы им. Семашко тоже пришла давным давно. Здесь в облаках настоящего пара застыл 19 век - дома, аллеи, какие-то мелкие развалины - все соответствует духу 347-го года от Раскола в романе. Опять же, я не ставил цель проиллюстрировать "Серое небо", ни в коем случае. Я просто взял уже продуманный персонаж, поместил его в невероятно подходящие условия и - при полноценном участии самого Коляна создал некую историю. И испытал подлинное наслаждение от процесса и результата. Даже задалбывающая обычно обработка в Лайтруме превратилась в нечто очень и очень особенное, сходное по эмоциям собственно с процессом написания очередной главы. Только не как сейчас, когда я просто списываю у самого себя из тетрадок; речь о тех, летних эмоциях, когда внезапно в голове соединялись сюжетные линии и вспыхивали озарения.

В идеале фотографировать хотелось ближе к вечеру, чтобы горели местные восхитительные декоративные фонари, но я все еще плох в ночной съемке. Поэтому для нуаровой сессии со стимпанк уклоном пасмурный вечер этого ноября оказался вполне кстати.

В общем, серия "Частный детектив"

Путешествие в Тамбов, 5 серия

Новый мобильник снимает очень хорошо, и потому, хотя большую часть непосредственно поездки он провёл в руках у Аленки, эти фото хорошо завершают отчёт о путешествии. Заодно на них есть и скромный я. Но истинный хит сезона, конечно, бабушка и дедушка :)

Путешествие в Тамбов, 4 серия.

Ну и фото без категорий - всякие зверьки, эксперименты с цветом и т.п. Местами даже меня порадовало. Жаль, не удалось нормально сфокусироваться на очень дружелюбном белом коте - в фокус все время попадали лапы, а морда размазывалась. Но в черно-белом виде все прощается :)))

Кот Лимонад, он же Моня - главная тамбовская достопримечательность.

Персиковый кот на оранжевых одеялах в желтом освещении - благодатная тема :)

Вот эта непонятная штука стоит у храма с колоннами. Выглядит жутковато, серьезно.

Путешествие в Тамбов, 3 серия.

Дороги, дороги, дороги. Их тоже интересно снимать. Поля, сорняки, деревья, шоссе - все это подчас образует такие узоры, что диву даешься. Не скажу, что в этом много смысла на фотографиях (Аленка нарисовала кое-что на бумаге - вот в нарисованном виде смотрится куда красивее), но все равно глазу приятно :)

Путешествие в Тамбов, 2 серия.

Церкви занимали одну из ведущих ролей не только в душе, но и в творческих порывах - во-первых, их всегда интересно фотографировать из-за монументальности и разнообразия, во-вторых - ради них приходится подчас заезжать в такие дебри, что попадаешь будто в другое пространство и время, и это жутко интересно. Возле одной церкви, разрушенной внутри и уже восстановленной снаружи, обнаружилась какая-то жуткая штука, в которой совместились "Звездные войны" и постапокалипсис... Но ее я покажу в другом посте.

Лучшая фотка за всю прогулку по Набережной.
Полностью отражает суть выражения "Пора подумать о душе" :)

Путешествие в Тамбов, 1 серия.

Ездили недавно с женой в Тамбов, и я оторвался с фотоаппаратом по полной. Кажется, начинаю понимать, как правильно соотносить выдержку и экспозицию. Но самое главное - все чаще получается правильно выбирать фокус.
Мы играли с котом, гуляли по Набережной, ехали обратно - снимал почти без перерыва. Было пасмурно и осенне, и я изо всех сил старался это настроение сохранить. Кстати, на пути назад несколько раз останавливались у любопытных храмов и деревень. В одной из последних обнаружили не только оригинальный реставрируемый храм с колоннами, но и дедушку Ленина с бабушкой-побирушкой :)

Но все по порядку. И по категориям. Для начала - прогулка по Набережной.

В поединке сна и вдохновения

Ночь глазами писателя

Вдохновение текло рекой и затапливало меня, а на утро я, получивший полную ставку и вникающий в новые служебные обязанности, сонно тащился на работу. Финал был под стать процессу - в два часа ночи я вдруг понял, что если не лягу спать - просплю преступно мало, а если лягу - окончание главы затянется еще на несколько дней. И сидел целый час ради одной страницы. Кстати, о страницах - по-моему, 34 глава - самая длинная в данный момент во всем романе :) Привожу ее целиком, благо, она не является крупным спойлером да и вообще, по сути своей она, скорее, заплатка для маленьких сюжетных кусочков, которые без нее зияли бы дырами. Но для особо щепетильных, буде таковые найдутся среди немногочисленных гостей, опущу занавеску. Прозрачную - кто хочет, подглядит :)

Долгая дорога к знаниям

На сей раз карту с планом поездки
должно быть видно всегда.

Да... Сложна ты, первая тетрадь, ой, сложна. Все, что написано во фрагменте ниже, -- это две трети того, что (и это только пока что) пришлось сотворить в начале тридцать тре... ой. четвертой, четвертой! главы, чтобы, наконец, добраться до написанного в тетради. Текст не обработан (и потому хорошо видно, что писался он далеко заполночь), но признаюсь честно -- я специально немного затянул описание поездки Брокка от дома Хидейка до ВМУ, чтобы еще чуть-чуть детальнее нарисовать читателю декорации, в которых происходит действие романа. Так что длина его после редактуры не изменится. Три улицы Вимсберга и бесплодные попытки поразмыслить... Где-то в процессе я понял, как будет называться глава:

ГЛАВА 34,

в которой я долго еду в Университет

и все время жалею об этом

Но ведь действительно так. Конечно, Брокк жалеет не вслух, но ему, как и мне, не нравится происходящее. Но если я хотя бы мог использовать эту дурацкую главу, чтобы лучше описать Архипелаг в целом и Вимсберг в частности, то у бедяги-детектива есть лишь одна возможность уйти от скуки, которой он ближе к концу фрагмента все-таки воспользуется. А читатель

Взъерошенное спросонья небо ворочалось наверху, являя в просвете между крышами то косматую тучу, то случайную улыбку солнечного луча. Я прижимался лбом к оконному стеклу и, позволив взгляду свободно гулять по чужим балконам, думал, что поездка будет не из приятных. Что бы там ни говорила озабоченная благополучием подопечных Карина, мысль о падком на Тронутых подростков профессоре вызывала у меня лишь омерзение. Я представления не имел, как начать разговор и испытывал определенные опасения по поводу его окончания.

Спокойная тишина Восточного простенка мало-помалу наливалась шумом толпы – повозка приближалась к проспекту Надежды. Сверкнул, слепя, солнечный луч, запутавшийся прутьях балконной решетки, и пока я отчаянно моргал, рокот булыжников под колесами сменился ровным шорохом брусчатки. Ресницы быстро справились со слезами, которые тут же сменились мельтешением уличной жизни. Рабочее утро было в самом разгаре, но горожане, торопясь урвать кусочек радости от редкого солнечного дня, находили множество причин для выхода на улицы. Четыре девчонки-ткачихи, оживленно болтая, чересчур внимательно смотрели на просвет совершенно новый кусок тонкого белого сукна. Городовой в коричневом мундире привалился к газетному киоску и блаженно щурился из-под козырька фуражки. Его пальцы, которым в кои-то веки было тепло и сухо, лениво перебирали красные кисти на эфесе сабли. Даже студенты, сгрудившиеся у раскидистого каштана и пускавшие по кругу мутную бутыль, разрывались между страхом разоблачения и желанием в полной мере использовать неожиданный дар природы.

Я еще раз как следует проморгался, прогоняя из глаз остатки светлых пятен, и полистал блокнот. Интересно, почему Молтбафф перестал навещать цирк? В избавление от порока я не верил. В Вимсберге такого не бывает. Если только что-то не изменило жизнь профессора, не перевернуло ее с головы на ноги... Но версия с бегством старика казалась мне сильнее. Кто знает, сколько еще необычных страстей владело его душой? А сколько могло навлечь на его голову такую беду, что пришлось бежать из города? Начни я считать, дорога до Университета изрядно бы укоротилась. Вот только тратить время на бесполезный плач по нравам не хотелось.

Колеса вновь мелко затряслись, запрыгали по булыжникам. Камни для брусчатки были дороги. Некогда Ратуша предоставила гостям города выбор – платить налог на въезд монетой, или же камнями для городских мостовых. Не знаю, рассчитывали ли они на такую прибыль, но дороги от нового закона выиграли куда больше, чем казна.

Через боковые окна я видел лишь заскользившие вдоль повозки стены домов. По моим расчетам мы въехали в один из Гостиничных переулков. Местные кварталы, где строилось большинство приличных городских гостиниц, за две сотни лет пропустили через свои недра несметное количество приезжих богатеев. Но близость Университета сыграла свою роль – уютные скверы и тихие дворики облюбовала юная городская интеллигенция. Полицейское управление уже не первый год собиралось увеличить число городовых в переулках, но всякий раз отступало. Студенты любили пошуметь, но в целом были народом совершенно безобидным.

Разговор с профессором Молтбаффом не клеился задолго до своего начала. В висках возникла и покатилась по черепу боль. Я раздраженно мотнул головой, но тщетно – ни новых мыслей, ни облегчения. Тягучий свист за окном резко превратил мои страдания в настоящую пытку. Какой-то юнец с початой бутылкой вольготно развалился в милой маленькой беседке. Его добрые соловые глаза умиленно щурились на высокородную альвийку с комнатным лисенком на поводке, замысловатая прическа которой как раз проплывала перед окном повозки. И если дама словно и не заметила нахала, то ее зверек разразился таким писклявым и заливистым лаем, что я, не думая о вежливости, с шумом опустил тяжелый кожаный полог. Солнечный день солнечным днем, но я вдруг страшно соскучился по дождливой тишине.

Все звуки мира сжались до глухого стука колес и легкого поскрипывания колымаги. Я закрыл глаза и откинулся на сиденье, усилием воли прогнав мысли о предстоящем разговоре. Хватит. Решу на месте. Успокоенный этой простой по своей сути мыслью, я как-то незаметно задремал.

Нарастающий шум за окном деликатно проник в дремоту и уничтожил ее изнутри. Моргнув, я потянулся к противоположной стене, осторожно приоткрыл полог и снова зажмурился – от бежавшего за окном узора зарябило в глазах. Две слезинки спустя веки согласились открыться, и затейливое переплетение железных кружев превратилось в университетский забор – мы были почти на месте.

Я похлопал по карманам. Блокнот был с собой, кошелек тоже. А вот бесполезный кинжал остался дома, так что если Молтбафф полезет в драку... Хотя с чего бы ему? И к тому же, зачем мне нож в драке с простым преподавателем?

Извозчик получил свою плату и уехал прочь, а я как следует потянулся, расправил затекшие плечи и вдоволь похрустел костями, от чего прохожую старушку аж передернуло. Огляделся.

С закрытием гордских ворот иссяк поток приезжающих и уезжающих одушевленных, и проспект Спасения опустел. Редкие прохожие с закрытыми зонтами наизготовку поглядывали на безоблачное небо и недоверчиво качали головами. На другой стороне, прячась за угол, двое студентов-прогульщиков спешно курили одну на двоих сигарету, жадно затягиваясь и судорожно пихая чинарик в руки товарища.

Я натянул шляпу поглубже и направился к переплетению трех невообразимо искривленных арок. По крайней мере, на первый взгляд казалось, что их именно три. Проходя под невозможным образом изогнувшимися сводами, я на мгновение ощутил себя так, будто заблудился на крохотном пятачке неведомого пространства. Направление вдруг перестало иметь значение, а чувство времени резко притупилось. Но еще один шаг – и ощущение прошло. Университет стоял передо мной во всей красе.

Несмотря на то, что главный корпус был широк, приземист и покрыт гладкими наростами аудиторий, первыми в глаза все-таки бросались четыре высоченные иглы факультетов Стихий. Четыре башни вырастали из основного здания строго по сторонам света. По правде говоря, я не помнил, какая стихия какому направлению соответствовала, но нимало по этому поводу не переживал.

Суета вокруг деталей

Справочные материалы - страшная беда. В них увязаешь :). То есть, если в тексте встречается мелкая деталь, тебе достаточно пары строк из статьи в той же Википедии, чтобы ее описать и пойти дальше, но где-то в глубине души понимаешь - нужно дочитать до конца. Просветиться. Понять. Поставить на полку разума, чтобы потом, если придется вновь описать эту деталь, не пришлось копаться в интернете. Хотелось понять, какой же звук издают колеса повозки, переезжающей с булыжной мостовой на брусчатку. Всего-то. В финале -- даже меньше предложения: "рокот булыжников под колесами сменился ровным шорохом брусчатки". Все, собственно. Но прежде чем в голове появились эти простые "рокот" и "шорох", как-то сами собой прочитались две полноценных справочных статьи о каждом виде мостовой. "Городовой в коричневом мундире привалился к газетному киоску и блаженно щурился из-под козырька фуражки. Его пальцы, которым в кои-то веки было тепло и сухо, лениво перебирали красные кисти на эфесе сабли." Фуражка -- очень милая деталь. А еще про городовых я теперь знаю куда больше, чем нужно для этих двух предложений :). 
Это увлекает, правда. Вот только времени уходит очень и очень много, но жаловаться бессмысленно -- напротив, я рад тому, каким получается текст.
Кстати, еще одна смешная деталь -- вдруг выяснил, что пишу не 33, а 34 главу. Просто по недосмотру номер 32 проставил два раза. 

Ну и немного об Evernote. Она и правда радует и правда удобна, теперь я это окончательно понял. Организовывать справки и откладывать интересности на потом стало куда удобнее. А с некоторыми плагинами программка становится вообще помощницей на все случаи жизни. Вот, к примеру, дополнение "Skitch" для мобильного позволило отдельно, без напрягов, разметить пару важных на данный момент точек на карте Вимсберга и заодно проложить маршрут Брокка до института, с которым проще и нагляднее описывать дорогу и размышления детектива. И все это синхронизируется. Красота.

P.S. А вот с публикацией картинок из него, похоже, проблемы есть...

 

Мысли вслух и мельком.

Взъерошенное спросонья небо ворочалось наверху, являя в просвете между крышами то косматую тучу, то случайную улыбку солнечного луча.

...Поверит ли кто-нибудь, что на это простенькое предложение ушло сорок минут? А "взъерошенное спросонья небо" появилось еще утром, в машине, когда я в пробке посмотрел вверх и увидел... Ну вот, собственно, такое оно и было :)

Эх, тридцать третья глава... Что ты делаешь? Прекрати, а?

Не-ноги

А вот еще, кстати, разговорная сказка. Раз уж сегодня ночью я выдал новый творческий пост и даже добил его мелким рецептом, можно втиснуть сюда еще что-то из старого, чтобы подкрепить ярлык "рассказ" :). Это - вторая из двух записанных разговорных сказок на произвольную тему, придуманных внезапно. Не помню, где ее писал, но, кажется, тоже в телефон.

Не-ноги.

Жил-был один мужик, и было у него две ноги и две не-ноги. Вот пришел он однажды в гости. Сел за стол и не-ноги свои на него положил.

А ему и говорят:

- Мужик! Ты чего это удумал? Ну-ка, убери ноги со стола!

А мужик расстроился и говорит:

- Да ты что? Это ж не-ноги!

- Как это не ноги? А что же тогда?!

- Ну говорю же, не-ноги!

- А что?!

Так они полчаса пререкались, а потом прогнали бедного мужика прочь. Расстроился он совсем, и побрел прочь, куда глаза глядели.

Брел он, брел, и набрел на хулиганов. А те ему бац! Подножку поставили. А он и ухом не повел. Идет себе дальше, да идет

- Эй, мужик, - удивляются хулиганы, ты чего это не падаешь?

- Так вы же, - отвечает мужик грустно, - мне подножку ставите под не-ноги.

- Это как это? - недоумевают хулиганы, - а подо что же?

- Ну говорю же, под не-ноги.

- Да как же это не ноги, когда очень даже ноги?!

- Да не ноги это, а не-ноги! - чуть не плачет мужик.

Ну, тут у хулиганов ум закончился, а сила осталась. И собрались они мужика побить, на всякий случай.

мужик и побежал.

Бежал он, бежал, пока ноги не устали. Тогда забежал он на почту, передохнуть. А директор отделения решил, что это новый почтальон на работу пришел.

- Ну, - говорит, - вот тебе мешок писем, разносит. Да поживее - одна нога здесь, другая там!

- Это я запросто, - отвечает мужик, - вот только ноги устали. Можно я одна не-нога здесь, другая там?

- Да мне, - добродушно отвечает директор, все равно - что ноги, что не ноги, лишь бы письма вовремя доходили.

Взял мужик мешок и побежал. Ноги устанут - не-ногами бежит, не-ноги устанут - на ноги переходит. Директор на него не нарадуется. Сделал его старшим почтальоном, премию выписал и сумку подарил. И все у мужика в жизни наладилось.

Борщ, с пельменями... Как ты любишь!

(я начинал эту запись уже дважды, и оба раза что-то глючило - то клиент "Блоггера", то домашний вай-фай. Но если вы читаете то, что я сейчас пишу, значит, на третий раз все получилось).

Как бы ни был смешон скетч "Камеди клаба" про бабушку провинциального актера, фраза, вынесенная в заголовок этой записи, на самом деле не заслуживает насмешек. Просто потому, что суп (да, не борщ, но все же) с пельменями действительно имеет серьезное право на жизнь.
Впервые мы с супругой попробовали эту странную штуку в кафе "Олд фэшн". Увидев в меню нечто с таким названием, мы здорово повеселились и заказали просто на пробу. Не в силах избавиться от образа Реввы в платочке, мы, хихикая, дождались заказа и вдруг смеяться расхотелось. Я вам таки скажу, что мясной бульон с овощами, в котором плавают мелкие пельмешки, -- очень сытное, крайне вкусное и весьма оригинальное блюдо, отведать которое непременно должен каждый гурман, лишенный снобизма (снобам предлагаю лепить пельмени самостоятельно, на суп их нужно всяко меньше, чем на обычный обед).
Для приготовления блюда понадобится немногое -- мясо, которое следует или очень сильно разварить, чтобы куски не мешали есть пельмени, или вытащить из кастрюли, когда бульон станет достаточно наваристым, и употребить отдельно. Овощи, которые вы обычно кладете в суп (у меня это картошка, морковь, лук, шампиньоны). Причем, что приятно, для супа с пельменями овощей нужно примерно вдвое меньше, чем для обычного, ибо пельмени, все-таки, штука сытная и плотная, так что основную гущу создадут именно они.
Крупы и лапшу класть не надо, а вот покрошить вареное яйцо, думаю, не возбраняется, хотя, честно говоря, сам не пробовал.
Кроме того, очень важно пельмени для каждой порции варить отдельно, непосредственно перед подачей на стол. Держать заранее отваренные пельмени в супе не нужно, так как при хранении они очень быстро превращаются в отвратительную разбухшую массу.
Готовый горячий суп можно заправлять сметаной, а также добавлять в него нарезанные свежие помидоры и давленный чеснок. Вкусно неимоверно.
Кстати, если вдруг вы сварили обычный суп, а через некоторое время обнаружили, что умудрились съесть большую часть гущи (что, собственно, случилось недавно у нас), этот рецепт избавит вас от множества проблем выбора :). Просто сварите десяток пельменей и бросьте в горячий бульон.