Собственно, это я к чему? К тому самому разговору с "недоприкрытой скорбью", которого вообще не должно было быть. Хидейк и Брокк должны были прийти к старому знакомому альва, задать вопрос, получить ответ, уйти и просветлеть. Но вместо этого родилось вступление длиной чуть ли не в треть самого разговора, с грустным и неоднозначным рассказом об охоте на волков. С упоминанем лис-гончих и ищеек.
Дверь открыл сам хозяин дома - коренастый лысый полуорк с мохнатыми бакенбардами на вытянутом, тронутом морщинами лице, по обе стороны которого яркими холодными льдинками поблескивали прозрачно-голубые глаза.
- Доброго вам дня, мастер Зур.
- Да какой там день, почитай, вечер вовсю гуляет, - заворчал было каор, но тут же заулыбался, не в силах удержать на лице суровость, - проходите, господа хорошие, уже, небось, целый оборот вас ждем. Жена с угощением расстаралась, а рагу теперь на кухне, поди, истомилось уже.
Льдинки засверкали веселыми искорками и внезапно совсем перестали казаться холодными. Конечно, рассыпаться в ответных любезностях я не спешил, но слегка расслабился.
- Да проходите же, - суетился хозяин, - вы, господин Хидейк, чай не впервой у нас, сами знаете, куда что поставить, а вы, мастер...
- Брокк.
- ...Вы, мастер Брокк, шляпу и плащ-то мне давайте, а ботинки сюда, на приступочку извольте. О, один момент, сперва, позвольте, подам вам домашние туфли.
<...>
- Мистрисса Агнита, вы просто великолепны!
- Ох, что ж вы, господин ал-Тимиэль, право слово, смеетесь над старой женщиной?
- И в мыслях не имел! Пожалуй, я завтра же пришлю к вам своего повара, пускай научится трюку-другому. Такое рагу не стыдно было бы подать и при дворе Его Величества Короля альвийского!
- Хидейк, помилуйте, если вы не перестанете осыпать мою супругу любезностями, то еще, чего доброго, сманите ее у меня, - хохотнул Зур, воспринявший наш аппетит с чисто отеческой радостью, - или, чего доброго, приключится с ней удар, - вон, как покраснела, - я же умру здесь в тоске. - Каор подмигнул еще более смущенной сомнительным признанием в нежных чувствах супруге. - Итак, господин Хидейк, чем могу быть полезен? Еда едой, но мастеру Брокку, гляжу, спокойно не сидится. - Теперь он подмигнул мне, и я тоже ощутил определенную неловкость. Чрезмерно затянувшееся мгновение, полное попыток подобрать вежливый ответ, в котором была бы хоть толика смысла, я совместил с пережевыванием тушеного в специях картофеля, острых овощей и неизвестного мяса с резким и сильным вкусом. Неожиданно для самого себя я вдруг отвлекся от нашей с Хидейком цели и, едва протолкнув в горло рагу, выдавил:
- Нет-нет, помилуйте, куда торопиться? Я с удовольствием отдам должное столь замечательному угощению. Кстати, что это за мясо? Никогда не пробовал ничего подобного.
- Волчатина, - улыбка мгновенно ушла из глаз каора, удержавшись лишь на лице, - в минувшие выходные на охоте завалили целый выводок. Повадились, твари, в Тарвилль, совсем местным житья не давали. Сперва скотину резали, а потом как-то пьянчуга тамошний с гулянки шел, да заблудился. Наутро только клочья и нашли.
Я по-новому посмотрел на съежившийся в ложке бурый от соуса комок.
- Мы как раз в те места три-четыре раза в год на охоту с дружками выбираемся. Вот местные нам и пожаловались. Ну, мы лис захватили, арбалеты, да в деревушке и заночевали - по утру, да по росе следы искать сподручнее. Эх, надо было тогда же и идти, - полуорк совсем потемнел лицом и примолк, уставясь в стену.
- Ой, снова ты за свое, - помрачнела вслед за ним и жена, - все бы вы там ночью и сгинули.
- Цыц, женщина. Поучи еще мужика охотиться, - добродушия в голосе хозяина дома поубавилось, но он быстро приходил в себя. - Самец ночью на охоту вышел. А девчонка мелкая, дуреха набитая, упокой Творец ее невинную душу, - с подружками у края леса заигралась. Он на них и выбежал. А что с волка взять, если он уже крови одушевленного попробовал? Так и будет живоглотствовать, не остановится. Вот и бросилась зверюга на детей, - Листаг шумно засопел, махнул рукой супруге, и та тихо исчезла, - Они к деревне побегли, а она, видать, отстала. Или споткнулась, кто ж теперь поймет. - Голос Зура все-таки дрогнул и сломался. Было слышно, как Агнита на кухне хлопает дверцами шкафов. Мы молчали. - Эти засранки сначала ведь даже не сказали ничего, боялись, влетит, что к лесу ходили. В общем, утром нашли мы, что от нее осталось.
Вернулась Агнита с поджатыми губами, хорошо початой бутылкой чего-то едко пахнущего и тремя рюмками. Поглядела на нас с тщательно недоприкрытой скорбью и удалилась. Каор налил до краев, выпил залпом, крякнул и закончил:
- С тех пор вот и пью. Отпускает помаленьку. Логово мы утром быстро отыскали, там след кровавый остался, а лисы у нас натасканные. Хорошо, что не только гончих взяли, но и ищейка была - та к норе и вывела. Больших зверей мы сразу постреляли - самец с болтом промеж глаз еще прыгнуть на нас пытался, а волчица - так та ищейке горло вырвала и троих наших подрала, пока ее на мечи не подняли. А потом в нору заглянули - двух щенят нашли. Не знаю, чего так мало, видать, год выдался не очень. Или папаша пожрал, у них это бывает, говорят, сплошь и рядом. Обоих прибили. Хотели сжечь, как старших, но тут дружок мой, Саргос, сказал, будто волчатина в тушеном виде хороша, а у щенят, небось, и шкура еще не так воняет. Тут я и подумал - раз вы, сволочи, наших детей жрать затеялись, так у нас руки и развязаны. Вырезал себе добрый шмат, - Зур мрачно повозил по тарелке последний кусок, подцепил его на ложку и отправил в рот.
И вновь за столом воцарилась неловкая тишина. Я задумчиво глядел в тарелку, думая, что после такой истории должен бы, по идее, пропасть аппетит, и гадал, можно ли считать меня бездушным чудовищем за то, что мне вовсе не претит мысль покончить с остатками рагу.
<...>
Комментариев нет:
Отправить комментарий