Карл у Ларры...

Тридцать вторая глава, по окончании которой в файле романа стало ровно 170 страниц, закончена. Не помню, говорил ли я, что первая из рукописных тетрадей самая сложная, но так оно и есть - в отличие от остальных трех, где это скорее исключение, здесь все сцены написаны схематично и тезисно, в виде диалогов или цепочек ключевых моментов, которые нужно раскрывать. Почерк у меня размашистый, черкаю я часто и иногда целыми страницами... И все же после раскрытия диалог, в финале которого появляется Ларра (эту сцену я приводил сразу после написания, и она практически не изменилась), разползся аж на девять вордовских страниц. Учитывая, что главы у меня довольно коротки, эту можно с полным правом считать чуть ли не длиннейшей. И написать ее оказалось довольно затруднительно - к счастью, не из-за перебоев с вдохновением (когда под рукой шпаргалка в виде тезисов, трудно не перенести собственный разум на место действия), а попросту из-за нехватки свободного времени -- продолжаю трудиться на работе за двоих, и некогда не то что съездить на дачу (хотя там все также работается над текстом лучше всего), но даже сесть с ноутбуком дома. Тридцать третья глава -- самая сложная. В ней Брокк должен пойти в ВМУ (Вимсбергский магический университет) на поиски профессора-извращенца. На самом деле, эта сцена мне вообще не нравится, и я даже хотел ее в свое время убрать, но, к сожалению, с ней бы из логики сюжета выпал бы здоровенный болт, на котором держится весьма увесистый кусок повествования. Кстати, чем ближе я подходил в тетрадках к финалу романа, тем больше хвостов приходилось подтягивать в его начале и середине. Это и впрямь было подобно скульптуре -- когда ты гранишь кусок мрамора, и чем дальше, тем лучше видишь форму готовой статуи.
Что же касается главы 33, так из-за того, что писать эту историю в истории не хотелось, глава записана вообще исключительно пометками, которым место разве что на полях. И я со страхом думаю, как буду их раскрывать. Но сделать это, конечно же, надо как можно скорее и усерднее.
Но пока что я радуюсь окончанию тридцать второй, и на этих радостях привожу ее начало:

В недрах каждого большого города есть свои лабиринты – маленькие кварталы, намертво сплетшиеся в причудливый узор, – которые с большой неохотой впускают и с еще большей выпускают случайных прохожих. Но те, кто прожил там поколение – а то и не одно, – никогда не поймут, как можно здесь заблудиться. Спросите любого из них – и узнаете, что нагроможденные неровными рядами дома вовсе не безлики. У каждого есть своя история, которую собеседник, если вопрошающий сумеет расположить его к себе, поведает в красках столь ярких, что мало-помалу серый клубок старого квартала на глазах распустится и ляжет ровной, яркой нитью истории, которая всегда выведет познавшего ее туда, куда ему нужно.

В квартале Стихий, почти в самом центре Вимсберга, тоже притаился такой лабиринт, и вход в него, – по традиции грязный и неприметный, – скромно выглядывал из-за мастерской реквизита в Актерском переулке.

– Наступай осторожно, а то вся угваздаешься, – скомандовал Карл, протягивая Леморе руку. Девчонка с сердитым недоумением воззрилась на Тронутого и молча, одним быстрым прыжком, перемахнула здоровенную лужу. Алхимик только крякнул и грузно пошагал дальше. В наступающей темноте даже у привыкшей к прогулкам по крышам альвини череда одинаковых дощатых стен и дверей начала сливаться в единое пятно. Похоже, когда укрепившиеся после Раскола местные жители всерьез взялись за отстройку города, этот его кусок то ли забыли, то ли обошли стороной, окружив плотной коробкой каменных зданий. Чем-то деревянные улочки напомнили Леморе Рыбацкий квартал, но если там все дышало ненавистью и упадком, здесь ощущалось лишь холодное безразличие. Будто кусочек прошлого не просто замер посреди Морской столицы, но покрылся холодным серым льдом.

Но у Карла, похоже, никаких переживаний улица не вызывала. Сегмент спустя он свернул в совершенно неприметный проулок и уверенно направился к двери, в которой, конечно же, не было ничего необычного.

Четыре быстрых удара. Пауза, один тяжелый удар. Небольшая дробь из трех ударов. Карл отпустил молоток и ободряюще подмигнул юной воровке.

– Слышь, ты не бойся только, никто тебя не обидит. Главное – ничего не трогай и молчи.

– Вот уж радости-то, – не вынырнув до конца из раздумий брякнула Лемора, но осеклась – за дверью раздались щаги, створка приоткрылась, и неприветливый женский голос спросил:

– Райнхольм? Ты, что ли?